Катя - многодетная мама. У Катиного сына Димы синдром Дауна, и сегодня мы говорим о том, чем может помочь «Социальный юрист» особенным детям.
Катя: У меня трое детей, я работаю и хочу для детей построить новый дом. К юристу у нас возникло два вопроса. Первый — по материнскому капиталу. Казалось бы, везде про это говорят, но всегда в общих чертах, так что есть нехватка информации по этому вопросу. И мы у социального юриста уточнили и выяснили, что земельный участок приобрести на материнский капитал нельзя. Но если Вы покупаете участок ИЖС, то на нём можно дом строить уже на средства маткапитала.
Второй вопрос у нас возник касаемо нахождения ребёнка в учреждении дошкольного образования в рамках инклюзии. Сколько у нас говорили об инклюзии, помните? Так вот. Детский сад по сути отказывался брать Диму даже на укороченный день. Дима — абсолютно контактный, не агрессивный ребёнок, речь воспринимает нормально. Разве что он легко повторяет за коллективом, но это у многих бывает. Сначала они прописали «постоянное нахождение матери с ребёнком в режимные моменты». То есть, питание, прогулки, сон, игры — это просто весь день. И я полтора года ходила в детский сад с Димой, с утра и до вечера. Даже воспитатели там находятся половину смены, а я находилась в детском коллективе весь день. В итоге они приняли решение ребёнка взять без матери в детский сад на два часа, причём с 7 до 9 утра! То есть, первый час — это вообще приёмка детей, а во второй час там по сути подготовка к завтраку и завтрак. Это решение выглядело как издевательство. Он фактически не успевал пообщаться с ребятишками. В итоге зимой, с этими переодеваниями стало просто невозможно посещать детский сад. Дима обожал ходить в садик, ему там было хорошо, его очень любили дети из группы. Мы как-то зашли в садик, он забежал на площадку поиграть, и я не могла его увести оттуда, так ему было хорошо с ребятами.
Е.В.: Неужели юрист может помочь в такой ситуации?
Катя: Мы с Николаем выработали путь к решению проблемы. Сейчас с Димой повторно проходим психолого-медико-педагогическую комиссию, чтобы, опираясь на её рекомендации, добиться инклюзивного дошкольного образования. Я присутствовала на последнем координационном совете по вопросам инклюзии и смежным вопросам, связанным с проблемами детей с ОВЗ, в итоге меня пригласила начальник управления образования к себе на приём, чтобы понять, что происходит и почему так получается. Так что в сентябре планируем пойти в детский сад.
Консультация социального юриста мне очень помогла. В таких важных вопросах, как жильё или образование, если ты не уверен или нахватался слухов, непроверенной информации, - легко можно принять не то решение, не туда свернуть. Когда у специалиста есть опыт и кругозор, и когда каждый по одиночке бьётся над своими проблемами, — согласитесь, есть огромная разница.
Е.В.: Как Вы оцениваете саму идею Романа Соломатина, что люди с ограниченными возможностями здоровья и их семьи нуждаются в бесплатном юридическом сопровождении, повышении социально-правовой грамотности? Нужно это или нет? Или это нужно далеко не всем?
Катя: Это очень актуально. Причём это же касается не только каких-то материальных дел. Иногда кажется, что вся наша современная система здравоохранения — это один большой вопрос, причём юридический! Потому что регулярно, ежедневно у всех возникают вопросы: закономерность каких-то действий, ущемление прав, реализация законных прав на медицинскую помощь, на льготную помощь, высокотехнологичную, особенно это касается прав на санаторно-курортную реабилитацию. Каким образом реализуются заявки на санаторно-курортное лечение детей? Наше родительское сообщество не наблюдает, не видит, куда именно распределяются эти путёвки.
Е.В.: Вы хотите сказать, что государственная система реабилитации детей с ограниченными возможностями здоровья должна становиться более открытой и прозрачной, менее бюрократизированной?
Катя: Безусловно. Как у нас реализовано право на санаторно-курортное лечение — мягко говоря, неудовлетворительно. У Димы диагноз психиатрический, но даже при этом диагнозе мы имеем право проходить лечение по сопутствующим заболеваниям. Но право это фактически не реализуется. Максимум куда нам можно отправиться — это в Ояш. А наши знакомые из Санкт-Петербурга, у них ребёнок с синдромом Дауна, год назад поехали по льготной путёвке в Сочи всей семьёй! Представляете, чтобы не разделять семью, им предоставили такую возможность.
Е.В.: Насколько мне известно, при районных отделах социальной защиты предусмотрена услуга получения бесплатной юридической помощи.
Катя: Если честно, я даже не слышала об этом. Кроме того, по-моему, у нас проблема не просто знать о правах детей, а реализовать их право. Я сталкивалась с таким моментом. В том году я с Димой и Марьей попала в центр реабилитации «Морской залив». Там тоже бывают различные смены для детей с синдромом Дауна и другими заболеваниями. Когда мы говорили с заведующей, и она сказала, что у них нет проблем с попаданием семей с детками на реабилитацию, что они сюда регулярно отправляют квоты. Но у нас в Бердске мы ходим, бьёмся, записываемся, ждём невероятное количество времени, от полугода до года мы ждём эту очередь, и если ты не будешь регулярно ходить и напоминать, то ничего не получишь. И здесь нам говорят, что оттуда ничего не отправляют. Пока ты не начинаешь самостоятельно и целенаправленно добиваться, «стоять над душой», так сказать, - ничего не двигается.
Е.В.: В Бердске есть сообщество родителей детей с ограниченными возможностями здоровья. Есть ли опыт совместных действий по защите прав детей, в их интересах?
Катя: Да, у нас есть неофициальное сообщество. Многие родители ещё и многодетные, и наше сообщество позволяет на деле, а не на бумаге реализовывать принципы инклюзии: обычные дети из наших семей и дети с ОВЗ — в общем котле варятся, вместе проводят время и развиваются. Пока это всё примерно на таком уровне находится, о коллективных действиях правового характера я пока не слышала.
Е.В.: А если инвалидность ребёнка сохраняется по достижении совершеннолетия? Нуждаются ли эти молодые люди и девушки и их родителя в услугах юриста? Достаточен ли уровень социально-правовой грамотности у них?
Катя: Конечно, нужна правовая помощь, и проблем там ещё больше. Исполнилось ребёнку 18 лет, поставили ему нетрудоспособность, мама его по прежнему работает, а молодой человек дома сидит. Хорошо, если он с бабушкой или с кем-то под присмотром. И всё. Что дальше делать? Куда идти? Образование? Трудоустройство? Пока они ещё маленькие, как-то что-то ещё крутится вокруг ребёнка. Но вот ему 18 стукнуло — и всё, он просто исчезает с радаров государства.
Е.В.: Спасибо Вам за беседу, Катя.
Катя: Спасибо центру «Святитель Лука» и службе «Социальный юрист» от всех детей и родителей, которые здесь получили бесплатную помощь.
Беседовала Елена Васильева
